был «группером». Что делать, будем говорить, они, похоже, согласны на все, лишь бы уйти отсюда по добру – поздорову. Законное желание для наемников, которые рисковать своими жизнями не хотят ни за какие коврижки.

В крепость я его не пустил, если придется отпускать его для передачи моих требований, то он не должен ничего видеть там. Во-первых, парламентер был ранен, причем в правую руку, а левой он действовал «как правша». Во-вторых, он сдал все оружие.

– Помогите ему снять бронь. – сказал я, выйдя из калитки.

– Лепший княже, дозволь вину свою смыть поперед. Напраслину на тебя не я возвел, ее огнищане пермяцкие грили. Воевода наш Юрик – ранен, слова казать не может, кони разбежались. Трувор, брательник его младшой, разорван на куски у жнивы. Синийус длани лишился, помрет вот-вот. Юрик желал, чтобы мы не брали на себя позор, а бились с тобой. Он власти жаждет над Новым градом. Грил, что коли не принесем туда голову твою, так сами без них останемся. Так и будет. Вот я и решил роту на рядность дати, тебе княже, ибо вижу, что ты рядно из лепших людин, и право на всё это и всех своих людин имашь.

– Я не совсем тебя понял, говоришь ты странно, откуда вы?

– Мы – пруссы, с Поруссии, из Трусо. Входили в дружину Рогнара Датского, да в крайнем походе он не расплатился с нами, и мы ушли от него. Решили идти на Ильмень и там поискать своего счастья. Видимо нашли его, так как я только ранен.

– Ладно, живи, поможешь Торопу спаленный дом отстроить. А там решим, что с тобой делать.

Мы сели на коней и двинулись прочесывать склон, по которому можно было спуститься к лагерю пруссов. Юрик, больше известный под именем Рюрик, имел ранения в грудь и живот, и принял яд, чтобы не мучиться. Двенадцать, не разбежавшихся, человек сняли еще до нашего прихода с себя броню, сложили свое оружие, и сидели вокруг двух тел своих предводителей, пустив между собой по кругу большую флягу. Трупов и раненых было 20–25 человек.

– Где остальные? – спросили мы у них.

– Коней ловят, думают, что сумеют прорваться на Русс. Ты можешь нас казнить, князь. Пути назад нам нет. Новгородцев пощадят, а нам головы с плеч поснимают. Никто не поверит, что мы не смогли усмирить кучку крестьян. Огнищане пермские знают, что у тебя 20 человек в дружине.

«Вот это – плохо!» – подумал я и понял, что придется увеличивать дружину. Заодно и разобраться с этими «огнищанами». Это – главы родов и племен пермяков и коми. Тем не менее, победа была полной! Те, которые унесли отсюда ноги, второй раз сюда не сунутся. Дружина Новгорода расколота, дружинники-словене в бой вступать просто отказались. Года два-три мы у судьбы отобрали. Раньше организовать сюда экспедицию Новгород не сможет. Кстати, и серебришко, полученное Юриком за поход сюда, оказалось в моей казне, правда его переплавить пришлось, чтобы избавиться от меди и прочего мусора. Жмоты сидят на монетных дворах. Монеты так не делаются!

Глава 7. В этом мире все совсем не просто!

А вот новгородцев я недооценил! Не прошло и шести недель, как мне доложили, что в нашу сторону движется небольшой отряд: примерно двадцать человек дружинников и два или три боярина, или старейшины. В покое нас не оставили! Видать, крепенько мы их укусили за причинные места в Пермском крае, раз вслед за дружиной бояр послали. Хотя, намечался дележ имущества, здесь-то бояре доки в этом вопросе! Одаривать пермяцких старшин им не с руки. Плюс меха у них на рынке не появились, а они владеют путями сбыта. И третий путь им совсем не нужен! А гости сейчас совсем некстати! Уборочная идет, сенокос в разгаре. Впрочем, пусть полюбуются, почему крестьяне сюда валом валят. С учетом того, что только вервей, общин пермяцких, сейчас в крае уже за сотню, то посмотреть есть на что! Подходили они осторожно, впереди себя гонца прислали, что идут с миром и посланием. В общем, с дипломатической миссией. Благо, что в старые добрые времена послов, кроме собственной стражи, никто не охранял, и могли быстренько отрубить голову или четвертовать, еже что не так скажет. Тяжелая это была работа, и очень опасная! Но и мне пришлось готовиться к этому мероприятию, благо, что теперь у меня есть послух, свидетель, торговый агент бая Егу и трое персов, один из которых говорит на латыни и немного по-русски, который знал Александра и кто он такой. Меня – нет, но знакомил нас бай Егу. В принципе, мне абсолютно наплевать на то, что они там выдумают. Реально пока Новгород угрозы не представляет. Гонец производил впечатление не самого простого человечка, и настойчиво хотел встретиться именно со мной, и лучше всего в замке. В замок я его не пустил, квадрокоптеры пока не изобретены, стены – выше крыш, и кроме центральной башни с надстройкой, никто ничего увидеть не может. Зная расположение строений можно легко вызвать пожар во внутренней части замка. Деревянные стены стоят последние годы, мы уже приступили собирать «змеевит», чтобы обнести замок еще одной стеной.

– Говорить будем здесь, шатер для этого будет поставлен. – я показал место, где будут проходить переговоры. Сказал и пошел обратно в замок, а гонца остановили дружинники. Гонец еще хотел, чтобы позволили посетить Владимир, но и в этом ему было отказано до начала переговоров. Все зависит от поведения послов. Их воев остановили за двести метров от алачючи, у которой были приподняты пологи, чтобы и охрана послов, и моя охрана видели, что происходит внутри. Две стороны этой большой палатки были опущены, чтобы туда не попадало солнце и ветер. По этикету я принимал послов сидя в своем кресле. Мог пригласить их присесть, а мог и заставить их стоять. Верительных грамот у них не оказалось, разговор можно было прекращать.

– Я не понимаю, зачем вы прибыли сюда, если не имеете полномочий от главы Новгородского княжества. Тем более после того, как ваша дружина попыталась нанести ущерб моим полям. Насколько я понимаю, никаких извинений и возмещения ущерба вы не привезли.

В том мире на «Вы» было принято разговаривать только с врагами. И мою враждебность оба «посла» почувствовали. Они поклонились, не произнеся ни слова, и задом последовали из палатки. А старшим у них оказался более молодой «гонец».

– Светлейший князь, оба боярина действовали по моему приказу. Я – глава гостевого приказа Новгородского